И ты - Брут

Марк поднял кинжал. По холму к нему спешили всадники, он знал, зачем. Рим был его жизнью, Рим проклял его, все определилось.
…Ржавый кинжал, проливший кровь Гая Юлия, напомнил Марку, как его предок Юний, поклявшись на этом кинжале, изгнал Тарквиниев и провозгласил республику.
Ну и имечко было у предка – Брут! Когда его отца и старшего брата убил Тарквиний Гордый, мальчишка спасся, прикинувшись дурачком:
- Брут, Брут, - дразнили его молодые Тарквинии, - брут, олух, тупица
И позорное прозвище прилипло.
Когда молодые Тарквинии поехали к оракулу, чтобы тот рассудил, кому из них править, для потехи взяли с собой и его. Оракул сказал:
- Кто первым из вас поцелует мать, тот и будет править.
И Юний Брут, упав, поцеловал землю, - то ли потому, что мать его давно была там, то ли саму землю считал матерью.
Тарквинии хохотали, но пророчество вскоре исполнилось.
Они стояли лагерем под Римом. Ночь была долгой, молодая кровь бурлила и гнала сон:
- А что, интересно знать, делают сейчас наши жены?!
Они поскакали в Рим – Тарквинии, военачальник Коллатин, и дурачок Брут.
Жены Тарквиниев пировали, а жена Коллатина Лукреция ждала мужа дома за пряжей. И Завистливый пьяный Тарквиний вошел к Лукреции с оружием в шестой час третьей стражи, когда его братья и Коллатин с Брутом уже вернулись в лагерь.
Утром Лукреция закололась.
Взяв кинжал Лукреции, Брут с Коллатином поклялись изгнать Тарквиниев.
Рим стал Республикой, а Юний Брут – первым республиканским правителем…
Всадники приближались, но Марк мешкал, смущенный внезапной догадкой: а стоило ли ему ради республики убивать друга? Республика, тирания, и снова Республика, и снова тирания, и всякий раз кровь, кровь, кровь.
Ведь когда Тарквинии решили вернуть власть, а предок Юний Брут раскрыл заговор, кто оказался зачинщиками? Его же сыновья. Никто не верил, что отец казнит их, но на глазах всего Рима их засекли до смерти розгами. И началась бойня: Тарквинии двинули войска на Рим, Юний Брут и Аррунт Тарквиний убили друг друга в поединке. Но это ничего не решило: не было перевеса, оба войска гибли равномерно. И тогда, как гром среди ясного неба раздался крик лесного бога:
- Рим потерял на одного человека меньше!
Это решило исход сражения, все поняли: Юний Брут за героизм признан бессмертным. Тарквинии бежали.
И только сейчас Марк понял шутку лесного бога: сыноубийца Брут – не человек, и его попросту нельзя было считать потерей.
Бедняга Марк. Он уже не мог во всем этом разобраться, он думал только об одном – о последних словах убитого им друга, Гая Юлия, сказав которые, тот перестал сопротивляться и замычал, как жертвенная корова.
Что он ему сказал? Назвал по имени, просто назвал по имени: «И ты, Брут!»
Как хохотали Тарквинии, произнося это слово:
- Недоумок, олух, шут!
- И ты – Брут, - неужели Цезарь просто назвал его придурком? Нет, не может быть!
Всадники окружили Марка, и начальник, не спешиваясь, крикнул:
- Марк Юний Брут, ты арестован Римским триумвиром!
Брут поднял глаза на всадника, и кинжал совершил последнюю жертву – кровь республики смешалась с кровью Цезаря.