Вставная ария

Vita nuova - Аrtgnezdo

13 января, утро. Москвичка Ирина Евдокимова с температурой 40? варит картошку. Режиссер из Петербурга Алексей Злобин прибывает на поезде в Москву.
13 января, день. В театре «Мастерская Петра Фоменко» готовятся к празднику. Ирина с картошкой в кастрюле и с температурой 40? садится в метро на станции «Перово». Алексей садится в метро на станции «Аэропорт». Гостеприимный драматург Леонид Зорин пожелал ему: “Алешенька, дорогой! Перебирайтесь-ка, голубчик, из Питера к нам; желаю вам в новом году встретить москвичку с пропиской!”
13 января, вечер. С разных концов Москвы Алексей и Ирина едут на «Кутузовскую» в Мастерскую Петра Фоменко.
23.30 Гости в сборе. Алексей в зрительном зале, Ирина с температурой 40? поет со сцены Шуберта.
23.45 Алексей спускается в буфет, где Петр Наумович благодарит Ирину за выступление.
23.47 Алексей тоже благодарит Ирину за выступление, представляется как «Режиссер из Петербурга».
23.49 Ирина дает Алексею визитную карточку.
00.00 Звенят бокалы, гремит «ура». Алексей оглядывается, но Ирины и след простыл. Она уехала домой сбивать температуру к завтрашнему спектаклю и кормить котов – Пиквика и Энци.
Всю ночь шел снег, пушистый, тихий, новогодний…
С середины января по середину февраля Алексей пишет Ирине письма, Ирина отвечает.
Весной режиссер Алексей Злобин и Актриса Ирина Евдокимова свили гнездо на ближайшей к Петербургу станции метро «Речной вокзал».

Обосновались в Москве, в моем городе. А в Петербурге Алешина мама, мы ездим к ней в гости…
Дремлет притихший северный город,
Низкое небо над головой…
Очень низкое. И не проснуться, поспать еще немного…
В потемках на кухне запело о любви и затрещало о здоровье заботливое питерское радио. Мама Анна Анатольевна уже проснулась, хозяйничает. За ней бегает Бэги-бассет, думает, чем заняться, стучит басс-ботинками.
Еще капельку, капелюшечку поспать бы…
Бэги-бассет толкнул дверь и тут же выставлен вон…
Спим.
Бэги-бассет толкнул дверь. Не открывается. Толкнул посильнее. Не открывается. Вздохнул. Ушел…
Спим.
Хлопнула входная дверь. Мама куда-то пошла…
Спим!
Бэги-бассет с разбегу выбил дверь, вкрадчиво положил свои крокодильские руки на диван, ткнулся мокрым носом мне в руку, задняя крокодильская нога, незаметно для меня и самого Бэги-бассета, самовольно, пытается залезть на спальное место, а, коли залезет одна нога, значит, подтянется и вторая…
Бэги-бассет – это вам не сиамский малютка-москвич котик Пиквик – приходится подвинуться. Теперь на правой половине дивана лежит Лорд Бэги-Бассет, на левой – Алексей Евгеньевич.
Я, как макарона, между ними…
Спим.
Дверь осталась открытой, коридорная лампа бьет прямо в глаз.
Но я СПЛЮ…
Звонок в дверь.
Алексей Евгенич вскакивает:
- Кто там?
- Сосед, стаканчик воды не дашь, запить боярышник?
Очень культурно! А ведь остальной народ пьет, не запивая. О, Петербург!
Спать! Спа…
Звонок. Алеша вскакивает, бежит.
- Сосед запил боярышник, отдал стакан, долго благодарил.
Да! Петербург!
Мяяяяяяяууууууууууууууууууу…
Петербуржский кот за окном хочет жениться.
Мяяяяяяяууууууу!!!
Петербуржский кот за окном ОЧЕНЬ хочет жениться.
А вчера вечером у метро грустно женился огромный петербуржский белый пес.
Мяяяяяяяууууууу…..
Хлопает входная дверь, Бассет бежит встречать маму из петербуржского секонда.
- А я кофточку купила, ну как вам?!
Мяяяяяяяууууууу!!!
- Ооооо! Доброе утро! – Алешина половина дивана освободилась.
Я разлеглась по-королевски.
Спать!..
Да! Надо будет в секонд зайти, там сегодня 70% скид…к…и…
…
- Гуся…. Гуся…
Открываю один глаз – Алеша и Бэги-Бассет:
- Сырники и кофе – завтрак для Гуси!
Ура!
Сырники!
Доброе утро, Петербург!

***

Мы – маленькое гнездо и маленький театр – Я и Алёша.
И, конечно, главный продюсер Гнезда, Император Всея Сиамии Кот Пиквик. Он руководит нашими делами: отправляет Алешу на съемки на свою родину – в Китай, Камбоджу и на Тибет, подсылает к нам братьев-шпионов во все гастрольные страны и на моря, недавно сосватал нас на фестиваль «Кот-баюн». Конечно, это он, а кто еще? Мой Алексей Евгеньевич только успевает исполнять поручения! Заместитель Пиквика – марсианин-корниш-суперлыс – Энци ставит печати, и бывает, сугубо по своей несведущей инопланетности, не туда. Да, бывает, бывает…
Еще у нас много друзей – воробьи на балконе, французская бульдожица Тигра с хозяйкой-соседкой, Святой Геннадий – кошачий бог-кормилец, что бы они без него делали, семья уток-огарей на пруду, подопечная кошка у кафе, ослик Жора и пони Юлечка в парке, собаки - Безушка, Малыш и Тимоха в гаражах, еще Юрий Викторович – старый грузовой лифт всегда нам рад, но часто устает и болеет, тогда нас возят его соседи Джуниор и Зиночка… Ну, в общем, как-то так…

«Здравствуй, Santa Дед Мороз!
Десять лет мы снимали маленькую квартиру на Речном вокзале – придумывали новые спектакли и концертные программы, ездили на гастроли, киносъемки, международные фестивали, привозили дипломы и призы. Ездили, ездили, ездили…
И вот – наконец-то! – мы переехали в СВОЮ небольшую квартиру.
Переезд совпал с очередной гастролью. Мы наспех перетащили мебель, развесили дипломы и картинки в новом жилье и уехали, надеясь, что уж после этой-то поездки – непременно «дойдут руки» до тщательного обустройства гнезда.
Но увы… - мы ездим, ездим, ездим
Мы ездим, ездим, ездим – наше жилье близнецки похоже на прежнее, съемное, не свое. Каждую субботу смотрим «Квартирный вопрос» - «АртГнезду» нужен уютный дом-трансформер – чтобы и работать можно было, и отдыхать, и гостей со всего мира принимать, и устраивать с коллегами худсоветы, и (если творчество затянулось до ночи) положить уставшую Творческую Единицу (а то и две!) спать, да так, чтобы мы не мешали ей, а она (они) не мешали бы нам и двум нашим пожилым и очень уважаемым котам Пиквику и Энци…
Дорогой Santa Дед Мороз!
Ты же можешь превратить тыкву в карету, а московскую однушку в уютное и практичное жилище АртГнезда!
Давай, а!
Твои мы – Евдокиша-артистка, Лёша-режиссер, коты Пиквик (кортезианский сиам, 17лет) и Энци (корниш-рекс, чуть моложе), а также цветы фиалки-мандарины-авокадо-спатифиллы-юкки и прочие, кто по причине узких подоконников света белого не видят…»
- Гуся, письмо из Череповца, прочти!
Ну вот, снова ехать!

Вставная ария

Вставная ария –
ария в контексте оперы, которая может звучать в ней
или не звучать - «ария, звучащая по случаю».
Vikipedia

- Записывайте: "Сохраняем мы ништяк витамины в тетрапак".
Заказчик расплылся по кожаному белому дивану. Закрыв усталые вежды, вещает:
- Короче, надо так: "Должен знать любой чудак – витамины в тетрапак". Ну, чудак, сами понимаете, кто. Надо так: "чудддак", "чуддак". Нравится?
- Нет.
Пауза. Смотрит на меня. Глаза наливаются кровью.
- Нет?!
- Нет.
- Почему?
Главное не расхохотаться, я вдруг вижу мультю-пультю: рядом с Заказчиком сидит Папа, он уже очень опасно поднял бровь и готов вмазать, только не выбрал как – словом: «Сказала Настя "як удасться", «дети в школу собирайтесь-петушок-попал-в-гав..-ой», «мы пахали я и трактор» или просто «леща» ему по толстой ж…
- Почему??? – давлюсь смехом. - По-кочану!

Я озвучиваю рекламные ролики.
Всегда к вашим услугам, дорогие работодатели, я – Доктор Айболит, что под деревом сидит, приходи ко мне лечиться и слоненок и волчица, и жучок, и паучок, и… все-все-все, добро пожаловать! Спою любую песенку на абсолютно любые – повторяю – абсолютно любые! слова, слоги и буквы, и на любом языке! Спою за девочку, за мальчика, за тетеньку, за бабушку! Пролаять, промяукать, покаркать, пропищать-прожужжать – это ко мне. Море шумит, чайка кричит – тоже ко мне. Поезд едет, поезд тормозит, капля падает на подоконник, кто-то идет по снегу – комнекомнекомне! Всё ради вашего удовольствия и повышения вашего рейтинга, статуса и самооценки!
Озвучиваю много. Друзья дразнят: «опять тебя слышал на Эхе, как же ты надоела!», а кто-то хитро напевает песенки про Колгейт, Тэлфаст и Мистера Пропера.
Но я очень люблю эту работу и делаю ее хорошо.
Однажды работала две минуты: подошла к микрофону, надела наушники и гнусаво, как просили заказчики, произнесла «Не вопрос!», сняла наушники и ушла в ночь.
Так же и с репликами в «одесском» ролике – два дубля с «говорком» и – свободна. Ой, а таки я же никогда не бывала в Одессе…
Но не думайте, дорогие друзья, что это такая «плёвая работа – спел-сказал и пошёл, да я тоже так могу». Нет. Не можете. Это могут выдержать только, как говорит мой друг-балетмейстер – специально обученные люди.
Например, джингл в три слова «Страна Чудес Молочных»…
Пою первый дубль. Две тетеньки-заказчицы хлопают в ладоши: Дадада! мы теперь лучше «мммм-Данон»! От избытка чувств, хотят усугубить «полноту русской души и русского раздолья» в звуке «О» (внимание – это при точной мелодии, вдумчиво написанной крутым композитором, победившим в тендере компании чудо-творожков).
Ок. «О» так «О». Пою варианты, они хохочут, поют сами, просят повторить, дискутируют о значении буквы «О» в русском языке, но восхищенно теряются в разнообразии вариантов и утверждают первый дубль. Дорогие!
Или «Крокус-сити». О, Крокус-сити! Это всегда отлично придумано и аранжировано моим другом Олежкой Литвишко – кропотливая, добротная и поэтому дорогостоящая работа. «Крокус» – не хухры-мухры, они хотят Высокую Классику: то григорианский хорал, то Вивальди, то Бизе-Кармен – и здесь нужно постараться. Сначала уложить в ритм куска бесчисленные названия брендов несметных бутиков «Крокус-сити», которые хаотично нашкрябаны каким-то помощником олигарха на мятом листочке. Я организую, пристраиваю, подсовываю, упорядочиваю Версачей с Дольче Габанами, делаю несколько черновиков, пробую петь, меняю слова местами, отметаю неподходящее. Наконец, остается «нужный текст». А теперь записываю оперное соло, и еще «даблы» и «бэки» – многоголосные «пачки», которые Литвиша соединит в настоящий супер-хор... Это больше часа работы. Это у меня, специально обученного человека, называется «очень долго». Дольше не бывает.
Но однажды….

Прошу прощения!
Кому неинтересно – потерпите или перелистните эти странички.
А для тех,
кто жаждет
еще подробнее узнать
о закулисье отечественной рекламы

Дорогие обыватели-потребители-телезрители!
Смертельный номер – запись рекламного ролика в присутствии заказчика!
Люди, я люблю вас!
Музыка!
Лалалалала-ла-ла
лалалалала-ла-ла…
АНТРЭ!!!

Евдокиша и комические куплеты – почти Дж.К.Джером

10.00 Студия в полной боевой готовности, микрофоны включены, продюсер на месте, композитор-он-же-звукер Литвиша за пультом, мы – две певицы – на низком старте. Но…
Заказчика нет – заказчик в пробке.
Ждем. Ждем. Ждем.
11.00 Прискакали две заказчикцы-девицы-тинейджерицы, начинаем.

Quel плезир pas a pas,
Quel амур pas a pas,
Quel бонжур pas a pas!
Pas a pas тужур!

Девицы спорят: Может, без четных строчек? Может, только одну фразу? Или без слов, будет красиво – слова, а под ними еще просто «ляляля»!
Давайте. Поём.
12.00 Прибыли еще двое: огромный седой грустный в берете и маленький румяный, тоже грустный.
- Нет, для нас это не выразительно, надо вот так… - теперь спорят четверо.
Литвиша после нескольких попыток вразумить клиентов замолкает и уходит в глубокую медитацию. Продюсеру неуютно, шепчет «как их остановить, они слишком увлеклись процессом».
13.00 Приходит еще девица.
- Ну? Как? Нравится? – гордо вопрошают четверо.
- Не-а…
В маленькой комнатке душно. Мы поем, Литвиша режет.

Quel плезир pas a pas,
Quel амур pas a pas,
Quel бонжур pas a pas!
Pas a pas тужур!...

14.00 Вуа-ля, а вот и я! – В студию влетает лучезарный супер-ангажированный и мега-оплачиваемый Актер-Диктор. - Задержался на полчасика, рвут на части, давайте быстренько, надо побыстрее, еще дальше бежать-бежать!
Суетимся: дадада, ему надо бежать дарить свой супер-голос миллионам телезрителей-потребителей…
- Как, вы еще не закончили? – взвизгивает супер-голос, - давайте, быстенько, быстренько, поторопитесь. Время-деньги, господа хорошие. Десять минут, мак-си-мум! – и выпархивает из студии промочить свое драгоценное горло.
Седой-грустный-в берете вздрагивает:
- Где шеф? Где Андриянов?
- Он в фойе играет в тэтрис! – щебечут тинейджирицы.
- Андриянов? Есть еще и Андриянов? – поперхнулась я.
- Андриянов! – задохнулась вторая певица.
- Андриянов… – тихим медитативным эхом дохнул Литвиша.
Караул!
Перекур!

Уважаемые обыватели – москвичи и гости столицы – кто устал, может выйти из зала, съесть мороженое и выпить чашечку кофе. Но обязательно возвращайтесь – это еще не все!

Заказчики курят и спорят.

Мнения разделились – мужским человекам больше по душе низкий сексуальный голос, но с высокими девственно-кукольно-кокетливыми вскриками, девицам – нет! наоборот! – высокий голос кокетливой девственницы с низким порочным шепотом сзади.
Завязывается жестокая битва за смысловую нагрузку.

15.00 С перекура возвращаются с Андрияновым.
- Все говно, слова нужны другие, узнаваемые, ну типа бонжур монамур или монкёр. Нет. Монкёр чересчур, а вот лямур, бонжур пипл запомнит и вообще. Надо думать не о смысле а…– он зыркнул в глубокое декольте тинейджерицы. – Делайте…
Адриянов исчезает.
- А слова должны быть в рифму? – лепечет декольте...
Мы поем, Литвиша режет.
16.00
Я белею.
- Мадам и месье, внимание – мое время вышло, оревуар, отбой, сдачи не надо.
– Ойойойойойой! Вы не можете так уйти!
- Могу.
- Ойойойойойой!!! АндрияновАндриянов!!!
Мы рвемся на выход.
Андриянов кричит нам в спины:
- Спойте ниже нижнего голоса…
Карету мне, карету!!!
Слышалось, как звонили уехавшему на другую озвучку Диктору, слезно умоляли вернуться. В фойе у столика с угощениями и кофе-машиной уснул на диване еще один заказчик в обнимку с таксой, она дожевывала кусок колбасы. На улице нас догнал продюсер, всучил по конверту с удвоенным гонораром:
- Они в полном восторге!
В ночи я позвонила Литвише:
- Алё, друг дорогой, ты жив?
- Нет...
- Алё?
- Евдокиша… Я еще здесь… мы пишем…

- Лалалалала-ла-ла
лалалалала-ла-ла…
На экране бодрые блондинки-медсестры в мини-халатиках:
- Привет, подушка! Привет, подружка!
- Мы с тобой самые сенсационные подушки!
И где-то вдали едва различимая мелодия:
…. - лалалалала-ла-ла…
- Фокина! Фокина, слышишь?!
На экране огромная пачка жвачки, бессмертный голос диктора что-то хрипит, а фоном:
…- лалалалала-ла-ла…
- Фокина, скорей! Дочь поет!
Папа всегда меня узнаёт.