Ich

- Куда теперь на гастроли, доча, – в Новосибирск, в Омск?
- В Красноярск, мам…
- В Красноярск? Ну, для меня одно и то же – где-то очень далеко. Ой! Я же должна была танцевать в Красноярском ансамбле! Они выступали в Москве, я пришла на показ, станцевала, – сказали «собирайтесь, через два дня едем». Но у меня не было теплого пальто, и я поехала в Германию. И там встретила твоего папу.

- Ich habe heute Klassendinst!
(Я сегодня дежурный по классу)

- Ich habe heute Klassendinst! (ихь хабэ хойтэ классендинст) – все, что я запомнила на уроках немецкого языка.
Сижу за первой партой, за спиной Таня Маркина вслух повторяет домашку. Она так красиво произносит немецкую «ррррр», ну, так здорово, ну, совсем по-немецки. Я тоже хотела бы так говорить, но стесняюсь.
Входит Софья Аркадьевна:
- Guten Tag, Kinderen!
- Guten Tag, Софья Аркадьевна.
Далее разговаривают по-немецки:
- Итак, кто сегодня дежурный?
- Я сегодня дежурная по классу. Сегодня третье (4...31) января (февраля, марта, мая). Погода хорошая (плохая), солнце светит, мороз пять градусов, дует ветер (идет дождь, тепло, пришла весна или лето).
- Спасибо, садись. А теперь… – она открывает журнал… ее указательный палец ищет – Wer ist, – нет, только не это! - Wer ist – ужас, сейчас найдется этот самый Wer, которому придется отвечать урок, и…
- Софья Аркадьевна, а расскажите про партизан?
Перст Судьбы замер между строк.
Гол! Спасение! Можно убрать тетради и учебники и не дрожать, что не выучил домашку – весь урок пролетит за рассказами на понятном русском языке. Софья Аркадьевна отрывается от журнала, снимает очки и… теперь ее остановит только звонок.

Софья Аркадьевна, училка и завуч, участник Войны. Она дружит с партизанами нашего района и заведует школьным музеем. На день Победы прикалывает к кофточке боевые награды и гордо сидит в школьном президиуме рядом с Августой Федоровной, вторым завучем. Софья Аркадьевна – в орденах, Августа Федоровна – с орлиным носом и бессменной камеей на воротничке.
Для меня Софья Аркадьевна самая главная – она заведует еще и художественной самодеятельностью. А художественная самодеятельность – это я, опять я, я и я, и, иногда, кто-то еще. Нет, конечно, когда большой школьный концерт, тогда от каждого класса кто-кто выступает: поет, читает стихи, разыгрывает сценки, и танцует ансамбль нашего класса «Конфетти», которым руководит моя Мама. Но в ЖЭК всегда иду я, потому что я – человек-оркестр. И какой бы ни шел урок:
- Тук, тук! Здравствуйте, Людмила Михайловна (Галина Андреевна, Августа Федоровна, Владимир Алексеевич, ect). Дети, пишите, не отвлекайтесь. Евдокимова – на концерт в ЖЭК!
Я мчусь в актовый зал за костюмами, и мы бежим. Начинается концерт:
вступительное слово Софьи Аркадьевны,
я пою грустную песню, аккомпанируя себе на пианино,
потом песню еще грустнее,
кто-то быстро читает стишок (я переодеваюсь),
я танцую (одна или с Таней Маркиной, если ее отпустили с урока),
тот же кто-то опять читает стишок,
я снова танцую, переодеваюсь за три секунды, потому что кто-то не знает больше стихов,
и исполняю свой коронный номер, самую грустную песню «Алексей, Алешенька, сынок!»
Все плачут! Плачет Софья Аркадьевна и говорит прощальное слово, плачут партизаны, плачет кто-кто из ЖЭКа и я сама, обливаясь слезами, беру последний аккорд.
Финал концерта. Партизаны и человекоЖЭКи в слезах и в восторге. Я переодеваюсь в школьную форму и иду, не спеша, на оставшиеся уроки, а чаще – домой.
Так я училась в школе.

Все уверены, что я отлично говорю по-немецки.
Нет. Я отлично пою по-немецки. А так же по-французски, по-английски, по-испански, ect…
- Оставьте девочку в покое, – защищала меня от строгих учителей Софья Аркадьевна.
Как бы я хотела сейчас попросить ее:
- Расскажите про Войну, про партизан, про награды, про все-все-все… Звонка не будет, спешить некуда – расскажите, а?
Но Софья Аркадьевна уехала в Америку.
- Wie geht es ihr da? –
Как она там?