Ветеро`к

С утра метели налетели
и навертели… тает тень
тех теплых дней… когда хотели,
чтоб дольше века длился день.
В минувшей жизни все исправить
грядущей смерти невтерпеж,
но, жертва вод летейских, память
нет-нет и тронет, вгонит в дрожь.
Все это было – было, было,
ничьим проворством не урвать
и зёрнышка, тесна могила
тем снам – и греет благодать
улыбкой юности, и в теле
бьет молоточком сердце-гном,
что не потонет и потом
в забвенья чертовой картели

снег прошловековой метели
и мальчик под твоим окном.

Она рисовала и играла на дудочке. И с первым своим, лохматым и нежным они никогда не видели моря. А ей оно снилось, до боли в сердце до шума в ушах. И решили они поехать к морю автостопом. Денег было пятнадцать рублей, но у нее была дудочка, а у него гитара. Проехали они пятьдесят километров от Питера на машине-помойке, до свалки. Там и ночевали, она с дудочкой, он с гитарой.
Портом был муж, ревнивый. Ни за что ни про что мог в компании при друзьях взять с размаху, да как дать в нос. Кровища хлещет, она навзничь падает. Особенно тревожно было с ним по улицам ходить, когда новорожденный сын в коляске. Муж привяжется к кому-то, дело дракой пахнет – ну и куда ей деваться. Потом выяснилось, после того, как он третий раз в дурке отлежал, что он психически неуравновешенный. Тогда ушла от него. И появился этот ракетчик. Папа-мама военные, он сам ученый с большими планами, трудоголик: в пять утра встает и за работу до полуночи. Это когда уже вместе жить стали. Год уговаривал, много слов про любовь наговорил, и увез-таки в дальнее Подмосковье с окраины Питера желанную прекрасную ее. И за работу. А через три года, нет, через два... Нет, сперва надо сказать, что если он какое резкое движение сделает, она вздрагивала сразу, а он ей:
- Не бойся ничего, никогда тебя не обижу, и все теперь будет по-другому – верь и живи спокойно.
Она взяла да и поверила.
И вот ей сон приснился, как раз накануне Нового года. Что стоит она в лесу, перед ней на полянке елка наряженная, а у елки караул десятка два офицеров честь отдают, и муж ее, большой ученый-трудоголик, здесь же:
- Это, - говорит, - не просто елка, а наша главная надежда.
И потом зажигалкой щелкнул, комель у елки вспыхнул, и полетела елка к звездам, как настоящая ракета.
А потом он ей сказал на кухне за завтраком, она даже сон свой рассказать не успела:
- Знаешь, я подумал, что вот уже три года мы с тобой живем, а я вот не знаю, что ты, например, через пять минут сделаешь. Вообще не понимаю вас художников. И главное, я понял: мне нужна Надежда Константиновна, а не игрушка какая-то.
- Какая еще Надежда Константиновна?
- Верный соратник и помощник. Я же с тобой даже о ядерной физике поговорить не могу.
В общем, отправил он ее на дальнюю орбиту. Она, поди, за пять минут до того и не предполагала, как быстро вспыхнет и улетит ее «только верь мне и ничего не бойся».
А уже училась в Художке. Пришлось сына отправить в Питер к родителям, а сама в общагу люберецкую.
А еще у нее шрам на пальце, интересная история, но – в другой раз.