Вадим Сергеевич Голиков
Умер Вадим Сергеевич Голиков. Почему-то такие известия получаешь от самых неожиданных людей. Позвонила ассистент по актерам Татьяна Комарова – оказывается, В.С. накануне снимался у Германа, на следующий день умер. Узнав о случившемся, я продолжил важный производственный разбор на съемочной площадке, потом сел в машину, что-то рассказывал попутчикам о Голикове, позвонил однокурснице Ханне в Норвегию, она теперь главреж – в разговоре превалировала внезапная радость слышать друг друга. Когда уже доехали и в ночном магазине выбирал водку, чтоб выпить за Вадима Сергеевича, стало горько и грустно, и я понял, что у меня горе. Жил-был человек, он называл меня Женей. Вот нет теперь его. Путаются мысли.
Он говорил нам: «Не ссорьтесь, у вас никогда не будет людей ближе друг другу, чем вы». Так не случилось. Вадим Сергеевич, я рад, что позвонил вам в Новый год и поздравил – «галочка», не так стыдно. И я очень обрадовался, услышав вас по телефону. Приходит горькая догадка – ведь мог бы радоваться чаще.
ОДИН : ОДИН, СПУСТЯ 13 ЛЕТ
- Вы говорите - у вас вера, - сказал дьякон. - Какая это вера?
А вот у меня дядька-поп, так тот так верит, что когда в засуху
идет в поле дождя просить, то берет с собой зонтик, чтобы
его на обратном пути дождик не промочил. Вот это вера!
Чехов «Дуэль»
Мастер нашего курса – Вадим Сергеевич Голиков.
С первого дня я спорил с ним о том, как надо учить режиссеров.
Долгие рассказы о творческом пути в различных театрах страны утомляли, я хитро с открытыми глазами засыпал напротив, пока вдруг не слышал: «Женя, проснитесь!» Женей звали моего отца, они в молодости приятельствовали, и Вадим Сергеевич никак не мог привыкнуть, что я – Лёша. Когда привык, у меня родился сын Женя, и добрый дед Вадим Сергеевич, души не чаявший в своей внучке, звал меня «Женей» уже всегда.
Родился сын, у отца случился инсульт, я ушел с курса – при таких, как говорил Вадим Сергеевич «африканских обстоятельствах» слушать рассказы о творческом пути мастера мне не представлялось возможным.
Через три месяца я попросил, нет не вернуть меня на курс, а разрешить приходить в аудиторию репетировать. Голиков разрешил, я стал учиться самостоятельно.
Почему было «не интересно»? На втором курсе Вадим Сергеевич прочитал нам повесть своего друга Бориса Вахтина «Синяя синяя речка». Спали все. Потом полтора года вымучивали из этой повести курсовой спектакль. Другом Бориса Вахтина был и Петр Фоменко, и он тоже сделал спектакль по этой повести – удивительно поэтичную «Абсолютно счастливую деревню».
Когда-то Вадим Сергеевич, будучи главрежем театра «Комедии» пригласил талантливейшего отовсюду изгнанного Петра Фоменко ставить в своем театре. Петр Наумович сделал ряд блистательных работ, и труппа устроила Голикову обструкцию: «Хотим Фоменко главрежем». Уйдя со сбора труппы, Голиков забыл зонтик.
На сдаче моего преддиплома Вадим Сергеевич требовал в педагогических целях не ставить мне «отлично», через полгода позвонил сообщить, что мне присвоили стипендию Мейерхольда, но он не при чем. Не при чем он был и на защите моего диплома, когда председатель комиссии восторженно заявил: «Вашу работу похвалил Петр Наумович Фоменко – ставим «отлично»».
Я жалел, что жизнь развела, я любил его голос, мягкую чеховскую иронию.
Потом он сыграл небольшой эпизод в картине Алексея Юрьевича.
На следующий день по окончании съемок Вадима Сергеевича не стало.
Это было 14 ноября много лет назад, тоже шел мокрый снег.
Я ехал с ночной киносмены из Подмосковья, подумать о случившемся отложил на утро.
О том, как мы учились – часть книги «Яблоко от яблони», другая часть о Германе и съемках «Трудно быть богом», еще часть – о Петре Фоменко.
Недавно меня пригласили на курс молодых кинорежиссеров рассказать об опыте работы с великими мастерами театра и кино.
Минут двадцать ждали, пока все соберутся, пока подключат проэктор для показа интереснейших фотографий и видеороликов, но проэктор так и не наладили, погода за окном была скверная, расположившись на мягком диване, будущие режиссеры дремали.
Разбудить их так и не удалось, им было не интересно.
- Не интересно – это ваша проблема, а не моя! – возмущался когда-то Вадим Сергеевич.
Подавленный, я вышел из аудитории будущих мастеров кино, вызвал лифт.
- Подождите! – из класса выбежал парнишка.
- Что? – хмуро спросил я.
- Вот мне предстоит снимать короткий метр, а там ребенок пятилетний – как с ними работать?
Мы полчаса, наверное, обсуждали его будущую работу, он выпытывал все до мельчайших деталей: как провоцировать ребенка в кадре, как добиться слез и смеха, как заставить его «не замечать» камеру…
Мне было очень интересно, потом я спросил:
- Что, твои однокашники скучали?
- Ну что вы, это они довольно оживленные были. Не расстраивайтесь, на других занятиях – еще хуже!
Я вышел из зеркального лифта, миновал пропускной пункт с электронными датчиками, и, покинув роскошный ВУЗ, спохватился:
там, в аудитории, я забыл зонтик.