Св.Андреевна
А у хосписа ангелов стаи - им каждый здесь свой,
до чего ж намело и бело до чего же, однако.
Со Свиридовым Пушкин в обнимку идут над Москвой,
в ледяную метель, к февралю - навестить Пастернака.
Слова соберутся потом. Она была Хранителем усадьбы Мураново, дома Тютчевых-Аксаковых-Боратынских.
При первом знакомстве, глядя на нее, я вдруг подумал об отце Александре Мене - с чего бы? А потом узнал, что она была его духовной дочерью, что он благословил Светлану Андреевну на это служение - быть Хранителем.
Когда в Муранове случился пожар, она вынесла из горящей усадьбы стокилограммовый шкаф с архивом Аксакова, бросилась спасать остальное и упала, задохнувшись в дыму. Вовремя подоспели МЧС - ее спасли.
Это лишь один эпизод из множества за семнадцать лет счастья дружбы с ней.
Последние полгода она часто говорила: "Я в эпицентре катастрофы, и не хватает сил ни осмыслить, ни промолить эту беду!" Она чувствовала себя ответственной за судьбы культуры и мира - лично ответственной.
Минувшей ночью в дегунинском хосписе ее сердце остановилось.
В сохраненных записях автоответчика я нашел ее сон:
"Алёша, я видела сон.
Я спала на раскладушке у Елены Александровны Огнёвой в кабинете её отца. Кабинет который был весь уставлен книгами.
Я вдруг увидела пространство, про которое было сказано:
- Поднебесье.
У этого пространства не было ни верха, ни низа, но была понятна его огромность.
И звучал голос, как колокол с улыбкой.
- Поднебесье. Утро некоего дня. Я ещё не родилась.
Полдень того же дня. Я… ещё не родилась? Это начинает становиться опасным.
Вечер того же дня. Наконец-то я родилась.
Я вижу себя: маленькая огненная фигурка у огромной железной двери во всё это поднебесье.
Я думаю: «Как холодно и темно! Надо найти родителей»
Я смотрю вверх на эту дверь и думаю: «Неужели она может открыться?»
Делаю усилие, и маленькие крохотные огненные ручки открывают дверь.
За дверью стоит женщина в полупоклоне, в платье, затканном мелкими розами.
Она опускает подол, из которого я только что родилась.
Я спрашиваю:
- Это ты меня родила? Спасибо тебе. А где мой отец?
- Тихо, он идёт, - отвечает женщина.
И он проходит вдали, он воин и битва одновременно, но он оставил вдали всю битву, чтобы не испугать меня, младенца.
Мы идем навстречу друг другу.
Он кладёт мне руку на плечо и спрашивает:
- Будешь ли ты мужественной и благородной?
- Да, я только этого и хочу, - отвечаю я. Но будете ли вы обо мне заботиться, я ведь так мала.
Меня переполняет изумление, что я так мала, а хожу раздетая. Но я боюсь это произнести, чтобы не бросить тень на родителей, чтобы не быть непочтительной, я просто жду. Тогда он меня поднимает, и я думаю: «Сейчас меня будут пеленать».
Он кладёт меня на стол, а на столе лежит мантия, белоснежная с серебряной круглой застёжкой. Он надевает на меня эту мантию, я думаю: «Какие редкие родители! Вместо того, чтобы спеленать младенца, они сразу дают ему одежды, которые еще надо уметь носить".
Накануне ее ухода церковь праздновала собор архистратига Михаила, собор всех архангелов.
Потом в Москве - ледяная метель.
К ангелам отошла Светлана Андреевна Долгополова - Хранитель.