Соседка

Она пришла как-то в полуночи:

- Здравствуйте, я одинокая, пожилая, сын изредка звонит, живу на первом этаже, вдруг, если что – запишите мой номер телефона, а я запишу ваш. Вы такие прекрасные, дружные – вижу! Как вы птиц зимой кормите, кошку нашу дворовую, Ритку, как украшаете подъезд…

Потом она звонила 23 февраля, поздравляла меня, а я звонил ей 8 марта. А на пропущенные звонки перезванивал:

- Лариса, у Вас все хорошо, Вы в порядке?

- Ой, случайно номер набрала.

Потом был звонок:

- Простите, конечно, но не могли бы вы перестать кормить голубей во дворе?

- Лариса, они толпой сидят на нашем балконе, я спускаюсь, чтобы хотя бы слетели вниз.

- Не надо их кормить.

Я перестал, думая, как устроить выход на крышу, чтобы кормить их там, где бы они никому не мешали. Время от времени, а мы живем на последнее этаже, к слуховому окну прилетает ворона, и таранит какого-нибудь нерасторопного голубенка – перья летят по двору, жалко их.

Сегодня во двор пришли скалолазы, им поручено соскрести мох с верхних этажей. Я вышел в узбекском халате поговорить с ними, не счистят ли нам под окнами следы прежнего кондея – некрасиво. Обменялись телефонами. Захожу в подъезд, Лариса идет доставать почту из ящика:

- Тоже мне …плн..плдрск..

- Что, простите? - поинтересовался я.

- Аполлон Бельведерский. Знаете, я вам не советую в таком виде выходить во двор.

И я увидел стальной, направленный на меня взгляд.

- Это почему же? Рерих, например ходил в таком виде по Васильевскому острову – это верхняя одежда в Узбекистане – кого я смущаю и чем?

Когда мы с Ирой приехали со съемок в Ташкенте, она – в чапане от кутюр, подаренном ей министром культуры после концерта, я – в красивом халате и ферганской тюбетейке – как нарядно мы выглядели, разгуливая по Москве.

- Не советую…

За открытой дверью слышался пропагандистский треп о доблестной спецоперации, я понял – мы не особо дома, здесь «не советуют», как и в чем мне ходить на улицу в своем дворе.

В подъезде 6 этажей по 4 квартиры на каждом, мы - 1/24 - не густо.