Ай-болит!

О, если я не дойду, если в пути пропаду,
Что станется с ними, с больными,
С моими зверями лесными?

Как мир хорош. Но вдруг запахло адом, потянуло, серой, серостью, гнусью.
Поначалу сера припахивала абразивной пылью от болгарки, рычала скрежетом просверливаемого фундамента, и тихий фортепианный мир – мама в дальней комнате готовит ученика к экзамену – оглох за этой дрожью.
Я выглянул во двор, наш зеленый, с выросшими за эти годы деревьями, которые когда-то всем домом сажали сами – вот награда дружным усилиям: майское буйство зелени с черемуховым, сиреневым, яблоневым, вишневым ветром, весело шелестящим во дворе.
Внизу двое в рабочих спецовках буравят стену, вдоль подвала лежат вряд черные металлические решетки.
- Что вы делаете, позвольте узнать? – это я уже спустился, знакомлюсь с работягами.
- Ставим решетки вдоль всего дома, закрываем слуховые окна подвала.
- Там же кошки!
- У нас договор с управдомом, идите в 44 квартиру и выясняйте.
Запиликал домофон – это я звоню в 44 квартиру.
- Да?
- Управдом?
- Не управдом, а ПРЕДСЕДАТЕЛЬ ДОМУПРАВЛЕНИЯ! Сегодня четверг, а приемный день – вторник.
- Прелестно, только я там остановил назначенные вами работы, обсудим?
Дородная дама в очках, дымя сигареткой, восседает на кухне, на столе перед ней пачка актов и прочей документации. Я сразу вспоминаю, как весь наш дом посадили на ростелекомовское оптоволокно и теперь невозможно подключиться ни к одному конкурентному интернет провайдеру, а только к самому дорогому и самому плохому; как всем заменили батареи и теперь зимой мама мерзнет; как вдоль всех газонов навтыкали решетки, а перед подъездами поставили фонарные столбы без ламп, и тянутся от столба к столбу черные толстые бессточные силовые кабели – красота! Все это, я понимаю, не дешево и досыта накормило многих подрядчиков и поставщиков услуг из средств щедрых жильцов-кооператоров. Теперь вот пара километров подвальных решеток.
Диалог продолжился в еврейской манере нарастающих вопросов:
- Почему на подвал ставят решетки?
- Боремся с вандализмом, чтобы не выбивали стеклоблоки, а вы считаете, можно выбивать стеклоблоки?
- А их выбивают?
- А вдруг?
- Но там же кошки!
- А мы их переловим.
Я присел на табурет и мысленно разогнал сигаретный дым, маскирующий знакомые черты известного лица. Воображение живо нарисовало умилительную картину шариковской мечты, не мудрено – сам видел, как однажды эта милая дама пнула ногой беременную кошку.
- А мы вас переловим, не возражаете? Будьте добры, покажите акт, на основании которого вы заключили договор об установке решеток.
Дама протянула мне пачку бумаг. Бегло пролистал документы. Оказывается, на мартовское собрание почти никто не явился, вот беда-то, а в апреле жильцам раздали бюллетени для заочного голосования. Там конечно ни слова о кошках, а только о вандализме, и цифра, знаменательная для отечества нашего: 87% проголосовало «за». Позже, опросив соседей, узнал, что никто ничего не подписывал.
- Разберемся в суде, - сказал я даме и вернулся к работягам.
- Сворачивайтесь, ребята! Я живу в этом подъезде сорок лет и категорически против решеток.
Они позвонили прорабу, тот был вежлив и приветлив:
- Если вы беспокоитесь за подвальных кошек…
- Конечно, беспокоюсь, мы их кормим!
- Да-да, я понимаю, так вот: обещаю, что везде, где пробиты слуховые окна и стоят кормушки мы решетки крепить не будем!
- Правда?
- Не идиоты же мы! Во-первых, я сам люблю животных, а во-вторых, зачем мне заморочки с телевидением и Гринписом.
Я ему поверил. Мы обошли с рабочим вокруг всего дома и определили, где точно не должно быть решеток.
Далее в течение нескольких часов гул сверления был для меня радостной музыкой, а запах абразивной пыли возбуждал аппетит.
Через день ближе к ночи под нашими окнами что-то бурно обсуждает группа приятных дам. Спускаюсь, уточняю – оказывается, все о тех же решетках. Собирают подписи, встревожены, вежливы. Стараюсь успокоить, сообщаю о своем разговоре с прорабом, а милые дамы чуть не плачут в ответ:
- Да, конечно, они оставят прорехи. Но уже на следующей неделе приедет служба, усыпит всех кошек и вывезет их неизвестно куда, вернее, известно куда. За каждую кошку они берут 3000 рублей, и председатель наша уже внесла предоплату. А потом подвал уже окончательно зарешетят!
Снова запахло серой и засверлило в ушах:
- Какая еще служба, как – усыпят?!!
- Это частная компания, без юридического адреса, мы им звонили, они подтвердили, что получили предоплату. И знаете, как называется эта живодерня?
- Боюсь подумать.
- «Айболит».
Серая-серная-гнусная дьявольская рожа вспыхнула в темноте двора и захохотала, перекрывая жалобное мяуканье из зарешеченного подвала:
«Приходи к нему лечиться
И корова, и волчица,
И жучок, и червячок,
И медведица!
Всех излечит, исцелит
Добрый доктор Айболит!»
Что делать, делать-то что?

Алексей Злобин, режиссер театра и кино,
житель дома 11 на пр.Испытателей в городе Санкт-Петербурге