Каспер
история обыкновенного предательства

Я боюсь нырять головой. Всегда боялся. И когда мальчишками под Геленджиком сигали с пирса – я всё солдатиком. Как называлась та бухта? Не помню.
Однажды в нее пришло много-много медуз, как уплотнившиеся солнечные блики на всю глубину до дна в прозрачной воде. Надо мной смеялись, я нырял солдатиком. Три года назад в Хорватии все ходил, примеривался, но так и не прыгнул.
А сейчас мы в Черногории, в домике на берегу Которской бухты. Фармацевт Женя сразу разбежался и красиво рыбкой с парапета ушел в прозрачную адриатическую водичку. А я – солдатиком.
Потом к нам пришел Каспер, пес-потеряха. В двух ошейниках, но без хозяина. Похож на стриженного сеттера, только черный.
Его обнаружила наша подружка – македонянка Звезда. Мы и назвали его Каспер – именем третьего волхва, шедшего за Звездой. Могли назвать и тройным именем: Мельхиор-Балтазар-Гаспар – красиво. У него был солнечный удар, пса качало и тошнило, истощавший и потерянный. Ира поливала его из шланга, и все двигала вокруг зонтик, чтобы он спал в тени. Вечером на общем застолье он был с нами – прижился, радостно вилял хвостом. Что же делать, когда мы уедем? Думать об этом грустно и не хочется. Разошлись поздно, я уходил последним, Каспер оставался спать под зонтиком, положив морду на лапы.
Утром Ира сказала, что Каспер всю ночь скулил под дверью. Мы спустились к воде: как же радостно он вилял хвостом и прыгал, и обнимал Иру. В лавчонке купили банку еды, а потом пошли на прогулку – уже вполне здоровый, счастливый пес. От Иры он теперь не отходил, лежал рядом под зонтиком.
Днем пришел кораблик, все поехали на прогулку, осматривали берега, фотографировали. Когда кораблик отчаливал, Каспер бегал по пристани.
Ира тревожилась, а я говорил ей, что собака ни за что не уйдет, не может – это же собака – будет ждать.
Мы вернулись, Каспера не было. Спросили хозяев, те сказали, что он убежал. Пошли искать: километр вдоль берега в одну сторону, километр в другую. Сели на каменную скамью, нагретую солнцем у большой агавы, выстрелевшей в небо огромным фейерверком цветка.
Ира сидит и плачет.
Самое тяжелое: равнодушный тон хозяев, когда они говорили, что не знают, куда ушла собака.
Самое тяжелое: удаляющаяся пристань, по ней мечется черная собака.
Все ушли ужинать. Я подошел к краю причала и прыгнул. Головой вниз. А может быть, Каспер вернется?
Собаки не бывают равнодушными. И никогда не предают. Сейчас, наверное, бежит где-то. Быстро перебирает лапами. Ищет Иру.