В тройной экспозиции

Два Александра Войцеховские – замечательный художник, чья выставка только что блестяще завершилась в Москве, и его сын, начинающий кинематографист – сидят в грузинском кафе, едят харчо. По стенам старинные фотографии. На одной мастерская фотографа: аппарат с большой линзой на треноге, огромные увеличители, экспозиционные фоны, в углу на стуле мужчина.
- Прекрасный снимок – фотограф в своем интерьере, - замечает Войцеховский-художник.
- Папа, фотографа на снимке нет, - возражает Войцеховский-кинематографист.
- Как это нет, - изумляется отец, - вот же и фотоаппарат старинный, и весь антураж его мастерской.
- Это не его мастерская, он в гости пришел.
- А где же, по-твоему, фотограф?
- Фотограф – снимает, он за кадром.
Войцеховский-художник задумчиво смотрит на сына, потом на фотографию:
- Молодец, Саша, а я сразу и не увидел его… Теперь в моей картине добавится спина и взъерошенная голова на первом плане.
- Да, папа, и ты с мелком в руке – в зеркале в глубине мастерской, такое уже писал Веласкез. И еще Алексей с авторучкой, записывающий наш диалог.
Я отложил блокнот, вгляделся в фотографию, в лицо сидящего в углу мужчины, в его глаза – там отражался черно-белый друг-фотограф с взъерошенной головой за старым аппаратом с большой линзой, далее – цветное грузинское кафе другого века и другого тысячелетия, старинные фотографии по стенам, отец и сын Войцеховские, и я с блокнотом и ручкой – режиссер.