Убедительность лжи

Правда не обладает убеждающей силой, та просто ей не нужна. Правда проста, очевидна, ясна – это ее признаки. При неочевидности, неясноти и непростоте правды нет – вот тогда и требуется убеждающая сила. Правда не внушается, а понимается, с правдой всегда легче. Когда правда, сердце всегда откликается:
Это мое, мне легче, мне радостно. Когда что-нибудь другое, то:
- Как убедительно
- Да здравствует справедливость!
- Они все неправы!
Правда примиряет.
Ее нельзя не признать, от нее можно отказаться, выбрать неправду. Если явлена правда, неправда выбирается сознательно и открыто. Если правда скрыта, можно как будто ошибиться. Но все равно знать: это неправда. Потому что правда всегда есть – она живет в совести. Это ее, совести, голос внутри нас, Христос, в нас поселившийся.
Это ему в нас звучат слова: «Блаженны изгнаны правды ради».
И что делать – оставаться?
Нет, конечно – уходить с ним.
Павел говорит Фесту правителю о Христе, отвергая обвинения иудеев. И Фест говорит в ответ: «Немного не убеждаешь меня сделаться христианином!» Вот оно: сердце, увидевшее правду, все-таки требует убеждения – отступает, отступается.
Мы столько убедительных слов слушали! Речи вождей. Вот Сталин через десять дней после начала войны обращается к народу впервые: «Браться и сестры… неисчислимы наши силы!» – уже десятки тысяч людей легли под немцем, погибли! Зачем он врет? В убедительности, в бодрости, в призыве. А в чем правда? В его готовности бросить миллионы на смерть, защищая свой страх – в этом «неисчислимы».
А вот Берия произносит речь о смерти Сталина. Через месяц Берию расстреляют; захлебывается Вышинский, требуя смерти врагам народа – как убедительно! Хрущев перегоняет Америку, а минуту назад костил троцкистов-зиновьевцев, требуя смерти врагам. Брежневская ахинея. А вот и 19 августа 1991 года, путч: законный правитель изгнан шайкой бандитов, бандитов свергают и ставят на место законного правителя другого правителя, который сверг бандитов.
И все говорили убедительнее некуда, все доказывали правоту. Во всем этом не было одного – правды. Ее ясности и мира.
Бандитов, назвав бандитами, не наказали. Бывшего правителя, названного законным, почему и свергнувших сочли бандитами – так и оставили бывшим правителем. А пришел кто-то третий. Кого, собственно, и хотели. Так где же правда? Вот – хотели. И он не мог, этот третий, остановить вражду при распаде страны, он прекрасно ориентировался в войне, в борьбе, в крови…
Через три года началась Чечня.
Мы слушаем и слушаем. А вот Левитан сообщает о прорыве блокады, вот Гагарин полетел: «Поехали».
И слушая это, понимаешь, какая, все только что слышанное, ложь! Очевидная, голая, кипучая ложь!
Как же раньше не видели?
Вот оно – действие правды.