Последняя рыбалка

По-болгарски дядя – это чичо. Дядю Спас. Так мы его и называли Чичо Спас.
Привезли ему от племянницы и ее мужа московский привет – корейские салаты в пластиковых коробочках, бутылку водки «Байкал». И пригласили на Ирин спектакль. Потом он нас повел в ресторан, а через день с утра поехали за город, в его деревню.
Небольшое озеро с домиком на берегу, в домике Нина, с черной косой ниже попы, и ее помощник, он выдал каждому по удочке, и мы пошли рыбачить; пока Нина разжигала огонь, нарезалала салаты, а Ирина игралась с двумя щенками и котом.
На крючке кукурузное зерно, глубина метра полтора, не клюет. Но вдалеке по озеру, то здесь то там, дразня душу, выпрыгивают и, перевернувшись в воздухе, снова бухают в воду крупные рыбехи.
- Леша, Леша, они там поймали!
Это Ира крикнула, я оглянулся: чичо Спас с приятелем тащат из воды в сачке громадного карпа. Я бросил удочку, побежал к ним, смотрю: ух ты, карпище!
- А на что поймали?
Это я спросил с нескрываемой тоской.
- На червя, - радостно ответили они.
Тогда я взял червяка из банки, насадил на крючок, подправил глубину и закинул – не клевало еще глуше, только плеск донимал, то здесь, то там, то здесь, то там.
Ну его, скрутил удочку и пошел на другое место, подальше от всех. Метрах в трех от меня, выпрыгнул огромный, крутанул фуэте и ухнул вглубь. Вот досада, хоть бы раз для потехи клюнуло. Страсть к рыбалке без взаимности смешнее несчастной любви, с нее даже стихов не настрижешь. Закинул и сказал себе: «Все, последний раз!» Там от дымящей печи уже тянуло таким ароматом свежеизжаренного карпа, что грустно было смотреть на неподвижный поплавок.
Пришла Ира. Ну так, без намека, пришла и села позади на травку. Сидит, а вокруг бабочки порхают. Ну ясно, что она меня торопить пришла, мол, пора уже за стол. Ну, и закончилась рыбалка, нервно дернул и стал скручивать снасть. И тут, надо же, досада какая – зацеп. Крючок намертво ухватился за корягу: я раз дернул, другой – все, рви леску или лезь в воду. Тухлый апогей загородной прогулки. Дернул еще разок – все так же, только коряга почему-то чуть в сторонку переместилась.
- Ира, ну что ты сидишь здесь, иди к столу, я сейчас!
Дергаю еще раз. Прежде зацеп был сильно левее, а теперь прямо напротив. И я понял – это не зацеп, это рыба.
Рыба! Ни рывков, ни обратной тяги, просто медленно, согнутой в дугу удочкой тащу к берегу что-то тяжелое. И вот он показался – громадина-карп.
- Ира, держи удочку, держи!
И бегу к нему, и аккуратно с немыслимой нежностью, как кота под лапы, под плавники вынимаю из воды и несу, сам не понимая – неужели поймал?! Самый большой, никогда не ловил таких – вот он, вот же несу, а сзади Ириша с удочкой спешит. А ведь даже поклевки не видел, просто закрутил катушку – прощай, рыбалка.
Крючок вытащить не смогли – карп хорошо взял, крепко. Оборвали леску и посадили его в садок. Я потом, когда обедали, все бегал, смотрел – как он там.
А ночью мне Иришка сказала:
- Я пришла к тебе, и увидела, как тебе грустно, и попросила тихо-тихо: «Господи, пусть Алеша поймает рыбу!» Ты дернул и стал его тащить, и даже не знал, что это рыба. А я знала.
И очень мне было жалко этого карпа,
Мальчик мой любимый.