Маша из Марьино
костюмированная быль

В предновогодней Москве толпы машин. Все кольца, шоссе, набережные, проспекты, улицы, переулки, проезды, тупики – глухо стоят, как евреи в городках Иудеи, когда вышло повеление кесаря Августа о всеобщей переписи. Утром Маша сдала на права и, возвращаясь домой, как раз подумала: «Сама доеду, кажется, пора!»

Роддом, с которым Маша загодя заключила контракт, на другом конце Москвы, а у Маши уже стали отходить воды. Она позвонила родителям, и с юга на северо-запад встала в пробку еще одна машина. Маша с правами и водами, мужем в ковиде и родителями в пробке несколько растерялась.

Дальше летопись путается, потому что летописец в этот момент за семьсот верст на продуваемом всеми ветрами Васильвском острове ныряет в подвальчик букиниста за томиком Мандельштама.

А застрявшие в пробке родители Маши кличут скорую, ментов, частную акушерку за бешеные деньги – и все это так же благополучно застревает в пробках Москвы.

Звонок родителей – летописцу:

- Помолись, уже схватки!

По шпилю лютеранского Михаила архангела в Петербурге выстреливает в небо робкая молния, перелетев навесом через незримую сеть и оттолкнувшись от купола православной Екатерины – пас к часовне Ксении блаженной, короткая передача Матроне Московской, перехват от Спиридона Тимифунтского Николаю угоднику, длинная передача святителям Петру-Алексею-Ионе-Макарию-Филиппу-Иову-Ермогену-Филарету-Иннокентию-Макарию-Тихону, родственный распас Александра Невского и Даниила Московского, и… пробки тронулись!

Первой прибыла скорая, в нее вслед за Машей дозапрыгнули родители, а менты за ненадобностью метнулись накрывать какую-то малину, традиционно лютующую в канун Рождества в Марьиной роще. Свистя и мигая, коробчонка тронулась, рассекая пробки, к ближайшему роддому.

- А нам не к ближайшему, нам к договоренному! – запричитали хором родители Маши и сквозь родовые схватки еще недородившая Маша.

- К договоренному не положено, к ближайшему!

Дискуссия не была долгой, тут же на перекрестке у автобусной остановки всю честную компанию высадили, скорая скоро растворилась в предновогодней хмари.

Если кто-то думает, что в летописи допущено искажение фактов – нет, не допущено. Летописец пишет сие с ослов (простите, со слов) не просто очевидцев, а самих участников эпопеи: что удивительного, если когда-то одну беременную Машу не пустили ни в одну гостиницу Вифлеема, а спустя 2020 лет другую беременную Машу просто высаживают из скорой на перекрестке.

Но сказка продолжается. Мимо несутся прорвавшиеся предновогодние машины, и одна из них резко тормозит: девушка за рулем безошибочно и профессионально считала трагическую предрождественскую мизансцену. Юная артистка спешила на представление в костюме Снегурочки, и ей ничего не стоило сделать крюк на пол-Москвы и отвезти всю компанию в договоренный роддом.

Три навигатора в салоне Снегурочки показали расчетное время прибытия: "48 минут".

Звонок:

- Включите громкую связь, я хочу послушать, как она кричит! – скомандовала удаленная частная акушерка.

Уже привычные к офлайн жизни родители-педагоги направили трубку к роженице.

- Что показывает навигатор?

- Сорок восемь минут.

- Вы не успеете!

Штыковой порыв ветра на Васильевском острове бьет с такой силой, что молящегося летописца снесло бы в Неву, если бы не купленный у букиниста томик Мандельштама:

«О бабочка, о мусульманка, в разрезанном саване вся —

Жизняночка и умиранка, такая большая, сия!» - полетели строчки-бабочки с открытой ветром наугад страницы.

А ветер завыл муэдзином в минаретах петербургской мечети, раскачал в Ковенском переулке колокола католической Лурдской Богоматери, вздохнул в органе Кирхи Святого Петра, застучал в барабаны буддийского Дацана у Елагина острова, и закрутилось вспять колесо обозрения ЦПКиО.

«22 минуты» – поправились навигаторы в машине Снегурочки, хотя коробчонка проехала совсем чуть-чуть.

Но главное чудо - впереди.

- Раздевайтесь! - крикнула подбежавшая санитарка.

И Маша на ходу стала сбрасывать с себя все: шапку, шарф, куртку, стянула через голову свитер... Следом бежали родители и поднимали из декабрьских луж стриптизеркины шкурки. Броском уставшей балерины Маша швырнула с ноги один ботинок, потом другой и босиком, срывая на ходу лифчик, поднялась по ступеням договоренного роддома.

Снегурочка, глядя в водительское зеркало, стремительно поправила грим и, развернувшись через двойную сплошную помчалась на представление.

Родители вслед за Машей скрылись в дверях роддома, на дворе которого остались сиротливо лежать два сброшенных ботинка.

Самых обыкновенных, не хрустальных.

В 17:30 urbi et orbi возгласил новорожденный младенец Гавриил.

Мария разрешилась.

Волхвы приметили звезду.

Кстати, в этот год небесные светила Сатурн и Юпитер повторили мизансцену дветысячидвадцатилетней давности - это называется соединением планет.

Слава Богу в вышних!