Только детские книги читать

У Вилюса трое сыновей. Мы с Ирой зовем их лапюкасами. Когда снимали кино в Петергофе, я шел по парку и увидел в камнях лисенка, прибежал на площадку, позвал:
- Бери камеру, идем скорее!
- Потом спросил Вилюса:
- Как по-литовски лисёнок?
- Лапюкас.
В Вильнюс мы приехали из Друскининкая, где пять дней в санаторном раю провели на театральном фестивале. Такси въезжает на улицу Трамваю – трамваев в Вильнюсе, правда, никогда не было. Вилюс встречает во дворе под яблоней, рядом сидит кот Дейнюс, из окна глядят двое лапюкасов – средний и младший, и мама-лисичка – Лина. Почти готов ужин, осматриваем дом. Квартира в два этажа, во все окна глядятся яблони: стук-стук – первые августовские паданцы. Стоим на огромном балконе, в гамаках раскачиваются белокурые лапюкасы – они не отходят от нас, так же как и кот Дейнюс, всем интересно - в доме гости.
- Вил, сходи в магазин, не хватает… - Лина сервирует стол, чего-то там не хватает, и мы с Вилюсом бежим в магазин – через сад, зеленый двор, тихий переулок.
Перед супермаркетом импровизированный рынок: овощи, ягоды, грибы. Вилюс с полной сумкой продуктов, мне платить не позволил, за две монетки беру корзинку ягод для лапюкасов, возвращаемся.
После ужина сидим у костра, лапюкасы отправляются спать.
Просыпаюсь от ливня за балконной дверью, снимаю с перил вывешенные с вечера плавки и Ирин купальник, Лина зовет завтракать, Вилюс с рассветом умотал на съемку.
Младший лапюкас с книжкой в руках просит Лину пустить играть в отцовом компьютере.
Пьем кофе, листаю лапюкасову книжку – много картинок.
Лина подливает кофе, ставит на стол сковороду с шашукой, нарезает сыр, открывает банку меда:
- А эта банка вам – с папиной пасеки. Когда не стало мамы, он занялся пчеловодством.
Картинка из книжки: похожий на младшего лапюкаса мальчишка летит на гусе…
- Это про Нильса и диких гусей?
- Нет, это как мальчик и гусь дружили, а потом…
Перелистываю страницу: гуся за горло держит солдат в пилотке, на пилотке – звезда. Потом солдатский сапог пинает дворового пса. Застреленный гусь. Товарные вагоны с людьми по заснеженным рельсам…
Лина расстроилась:
- Я не хотела тебя огорчить, но всюду эта политика…
- А куда деваться, Лина, если все так и было. Любой народ той страны может предъявить русским счет. Только мы никому ничего предъявить не можем, хотя гибли в том же дерьме и кошмаре.
- Моя мама родилась в Сибири… Дед вскоре умер от пневмонии. Знаешь, местные им очень сочувствовали, поддерживали, и в школе, где она училась, было много друзей. В девяностых мама повезла меня на встречу одноклассников. Думали провести там неделю, но уехали через день.
- Почему?
- Друзья детства стали обвинять литовку в развале Союза: «Это вы, прибалты, во всем виноваты». Чёртова политика. А у мамы уже был рак, вскоре всё закончилось. Неужели они ничего не поняли – жалели репрессированных, обвинили освобожденных…
Я закрыл грустную книжку: на последней картинке призрак убитого Гуся носит мальчишкины письма из сибирского лагеря в оккупированную Литву.
В тишине на дворе упало яблоко.
Мы обнялись с Линой и лапюкасами и поехали на вокзал.
Наша дружба стала глубже на эту тишину.
Дейнюс бежал за машиной до ворот, потом сел умываться.
Ждёт новых гостей.