Благодатный огонь

Закончилась служба, настоятель всех в который раз поздравил. В притворе чай с пирожком и конфеткой, всем вручены яйцо, открытка и коробочка с двумя птенцами на гнезде – пасхальный подарок. На улице автобус – развозить особо утомившихся. И каждый, уходя, берет с собой благодатный огонь – от большой красной свечи затепляет свою и идет домой. У большинства фонарики-свечки, спрятанные в стеклянные красные банки с крышками – от ветра; у кого нет фонарика, тому дают маленькую икеевскую плавучую свечку и пластмассовый одноразовый стакан.
Я ухожу на рассвете – после общей трапезы, где говорились тосты, пел хор. В притворе никого, затепляю свечку. Через три минуты возвращаюсь – огонь задуло. Как же довезти? Надо пройти квартал и взять машину. Интересно, что подумают водители: стоит грач со светящимся пластмассовым стаканом…
Скрипя тормозит раздолбанная красная иномарка неузнаваемой модели, громадный лохматый азербайджанец повезет, если покажу дорогу:
- Сама дорогу знаешь? Поехали!
Неотрывно смотрю на огонь, сливаю через край свечки парафин – не залить фитиль, когда качнет машину. На каждом светофоре, чтобы завестись, водила хватает торчащие из-под руля провода, соединяет их, они искрят, машина рывками заводится. На полпути, он повышает оплату:
- Далеко, слушай уже не сто пятьдесят, уже двести, сама видишь, как далеко!
Я не возражаю – смотрю на огонь, слежу за парафином.
- С праздника едешь, у вас Пасха?
- Да…
Он достает сигарету из пачки, но, посмотрев на огонь, сует обратно.
Моя улица перекрыта, к дому не повернуть. Толпы ментов следят за порядком при отправке населения на кладбище, они почему-то уверены, что все сейчас в шесть утра непременно поедут на кладбище. Какими-то дворами, переулками пытаемся проскочить – тщетно, везде кордоны. Объезжаем, делая большой крюк. Водила снова нудит о повышении оплаты:
- Сама видишь – не проехать, слушай!
- Старик, я-то причем, я ж не знал, что все перекрыто…
- Какой я тебе старик??! Он возмущается и тычет мне свой паспорт. Из даты рождения этого громадного лохматого человека следует, что мы ровесники. Боже, какой я уже старый! Машина глохнет на перекрестке.
- Бензин кончился! Сама видишь – все!
У меня сердце ухнуло: отсюда до дома дальше, чем было от перекрытого ментами поворота, как же я дойду с огнем по такой ветрюге?
- Шутка! Не волнуйся, у меня газ есть, сейчас переключу.
Он открывает багажник, возится с какими-то шлангами – газ. Я на секунду представил пасхальный взрыв автомобиля с русским и азербайджанцем, вызванный благодатным огнем. Прикрываю стакан ладонью – а вдруг утечка – обидно было бы. Через десять минут, наконец, на месте. Доставая из кошелька деньги, думаю: «Фиг ты получишь больше договоренного…» И в этот момент, глянув на огонь, понимаю: рука бесконтрольно наклонила свечку, парафин залил фитиль. Наверное, с минуту смотрю на черную ниточку фитиля со странной мыслью: «Что же делать?»
- Ну вот, погас…
И этот большой нелепый человек смеется:
- Не расстраивайся, давай я зажигалкой зажгу – у меня легкая рука!
Ставлю пустую свечку перед иконами, еще долго не ложусь – все поглядываю, не загорится ли снова.
Но, видимо, он сходит только один раз.
Дальше – уж сам, или «сама», как сказал бы азербайджанец.