Марыска

Она заявилась как только мы поселились в доме наших друзей на острове Кифера - сидела-прикидывала, хороши ли гости. Рома дал ей колбаски и к ужину она привела четверых котят. Ира всех назвала, а Рома развесил по кустам бумажки на нитках - играться. Первая же глиняная миска от йогурта стала общей кормушкой. Вскоре заявился и Папс - матёрый котище с рваным ухом, кривой на один глаз - точно указав, почему у черно-белой Марыски дети цвета рижских шпрот. Марыска блюла условие «в дом ни лапой», но только лишь забывали закрыть дверную рамку с москитной сеткой, пихала кого-нибудь из котят. Через неделю мы переселились в другой дом, на прощание насыпали полную миску еды, ушли. Спустя полчаса в новом доме на крыльце сидела Марыска с четырьмя папсятами, а матёрый кемарил на заборе в сторонке, вежливо давая местным котам собрать вещички и исчезнуть. Следующей ночью кто-то - еж-змея-шакал - задрал котёнка. Марыська принесла его к двери, честно присутствовала на похоронах и долго мяукала у небольшого холмика на пустыре за домом. Осталось трое. Ближе к ночи самую изящную, косоглазую Клёпу (Клеопатру) чуть открылась дверь, Марыска внесла в комнату и рядом положила огромную обезглавленную ящерицу - приданое.

Прошло четыре года, на Киферу мы приехали без Ромы, он в то лето был занят. К нам прибилась черно-белая кошка, кормилась, приносила малоаппетитные трофеи ночной охоты. Пролистав давние фотки, мы признали - Марыска, собственной персоной! Тут же позвонили Роме, сообщили о встрече, Марыска мяукнула в трубку. Радости не было предела, кошку впустили в дом, она, тщательно умывшись, запрыгнула на диван. Вместе ходили на прогулки, а когда купались, она сидела на камне и смотрела на море. И снова нужно было переселяться - в наши апартаменты въехала семья отца Александра Борисова, настоятеля московского храма Космы и Дамиана. Марыска осталась при доме, приходила к нам на обед или ужин, и особо была рада, когда мы навещали семейство о.Александра - все в сборе, праздник.

Пандемийное лето пропустили, а этим летом на Киферу отправились о.Александр с семьей и Лена с Машей, только что поступившей в театральный институт. Вернувшись с Киферы они рассказали о Марыске.

За несколько дней до общего отъезда она приползла под утро к крыльцу. Грудь распорота, в огромной ране копошились черви. Дочери о.Александра хирурги, Лена тоже врач - принялись Марыску спасать. Через пару дней рана стала заживать, но Марыска ничего не ела, и ещё через день к вечеру тихо ушла.

Хоронили сообща, под руководством отца Александра, над пляжем у камня, где Марыска зачастую сидела и смотрела на море.

И, закрыв глаза, я вижу Ромку в киферских волнах - большого, доброго, он заплыл далеко-далеко, сейчас наобщается с Посейдоном, махнёт рукой закатному солнцу и пойдёт всыпать корм в глиняную миску от йогурта.

Мяукни ему там привет, Марыска.