Герцовник

Нас дразнили Герцовник, еще бы – гетто питерской богемы, подметки золотой молодежи – пединститут. И, маскируя снобизм, именно за то и презирали, что было его, Герцовника, сермягой – нам покалывало самолюбие, а им мозолило глаз. В те счастливые годы на Герцовнике лежала тень опалы, не в пример благонадежно-государственному ЛГУ, университету на набережной, где все было учтено, отобрано и предсказуемо, где и диссидентство на четверть состояло в органах с противоположного, ближе к Авроре, берега Невы.
Герцовник был провинцией, и как провинция неподконтролен во многих своих домашних особенностях. К тому же толща льда его специализации – училки обоих полов – надежно укрывала довольно горячую взрывную суть.
Герцовник – кликуха с семитским душком. Или антисемитским. Сами себя так прозвали, самоирония – визитка отщепенцев.
Всё, что, покинув школу, блестяще-безнадежно штурмовало Университет имени тов.Жданова (наставника Шостаковича и гонителя Зощенки с Ахматовой) и было отринуто по пятому пункту, беспартийности, невнятности или неуместной внятности в политических вопросах – сливалось на набережную Мойки (где жил и умер Пушкин), и отбывало заветных четыре года погружения в разумное, доброе, вечное.
Это касалось и педагогов.
Я попал туда случайно, т.е. по воле случая, т.е. закономерно – косил от армии после провала в театральный, пришел в РГПУ им. ГАИ (Рос-Гос-Пед-Универ имени Герцена Александра Ивановича), посмотрел, на какой факультет меньше всего экзаменов и на четыре года стал филологом.